И сеяли на них хлеб. Центром их стала община, основанная в г. на реке Выге (в нынешнем Повенецком узде Олонецкой губернии , верстах в 40 к востоку от Онеги) шунгским дьячком Даниилом Викуловым и потому называвшаяся еще Даниловым монастырем . Но первенствующее влияние в общине имел Андрей Денисов, который явился в Выгорецкую пустынь в году и жил здесь вмеcте с братом своим Семеном и сестрою Соломонией . Благодаря им, община процвела и окрепла. Особенно вырос Данилов монастырь в царствование Петра , реформы которого привели к сильному увеличению числа беглых. Данилово общежитие принимало всех, кто ни приходил. Даже из соседней Швеции являлись финны и шведы , из «простых пашенных людей». Принимали всех, не справляясь о прошлом. Спрашивали только: помнит ли приходящий патриарха Никона . Кто родился после Никона, но крестился двуперстным крестом, того исповедовали и перекрещивали. Лицу, крестившемуся троеперстно, объявляли, что примут его только в том случае, если он будет креститься двумя перстами. Наконец, иноземцев крестили тем же чином, как и младенцев. При таком легком приеме на Выг устремилась масса народа. Явилась потребность разделить монастырь на две части. С этою целью было выбрано верстах в двадцати от Данилова удобное место на реке Лексе , и здесь в г. был основан женский монастырь, куда и перевели даниловских женщин. Увеличение числа рабочих рук дало возможность расширить хозяйство, занять более удобные и плодородные земли и тем обеспечить себя от голодовок. Такую удобную пустую землю нашли на реке Чаженке в Каргопольском уезде. Земля эта была казенная и занимала около 16 кв. верст. Андрей Денисов с товарищами заарендовали ее (), выстроили избы для рабочих и скотные дворы, завели обширные пашни. Рабочие приезжали сюда из Данилова весною и затем, проработав все лето, на зиму возвращались домой. На месте же оставалась только небольшая часть рабочих для молотьбы хлеба. Вымолоченный хлеб отправлялся в общежитие, для чего на всем пространстве от Чаженки до Данилова (и по другим направлениям), в Каргопольском и нынешних Пудожском и Повенецком уездах, прокладывались дороги, устраивались мосты; на дорогах везде ставились постоялые дворы, где путники могли находить помещение и продовольствие, а для лошадей корм, причем все это было даровое. Для увеличения средств к существованию выговцы закортомили еще рыбные ловли на Выгозере , Водлозере и многих других озерах. Вместе с тем они стали ездить на вольные ловы на Мурманский берег Ледовитого океана, зачастую заходили на Новую Землю , посещали для лова и боя морского зверя Грумант (Шпицберген) и, как уверяют их историки, несколько раз заходили даже в Америку . Наконец, Андрей Денисов убедил братию заняться, в лице выборных приказчиков, торговлей хлебом. Получив от некоторых богачей-раскольников в ссуду капитал, выговцы стали закупать хлеб в низовых городах и доставлять его в Петербург , где цены на хлеб стояли очень высокие. Торговля эта приняла такие широкие размеры, что в разных местах пришлось выстроить склады, пристани и подворья; центральною пристанью служила Пигматка - небольшая бухта на сев. Онежского озера . Благодаря такой разнообразной деятельности Данилов и его филиальное отделение Лекса развились в очень зажиточные и даже богатые городки, с населением по несколько сот человек в каждом. Жизнь в этом монастыре-городке регулировалась особым Уложением, составленным Андреем Денисовым. Восторженно-религиозный человек и аскет, Андрей смотрел на брачное сожительство просто как на блуд и проповедовал, что для спасения необходимо воздерживаться от половых сношений. Но большинство поселенцев вовсе не было склонно к аскетической жизни. Завязалась борьба, и Андрей вынужден был пойти на компромисс. «Могшие вместити» остались в монастырях, где жизнь шла по строгому уставу монастырскому. Поселенцы же семейные и «новожены» расселились по скитам и вели обыкновенную « мирскую» жизнь. Скитов этих в XVII в. было много; до нас дошли известия о 27 скитах. Кроме того, были небольшие поселения, которые не считались скитами - Пигматка, Негомозеро, Половинное, Тогма, Пурнозеро и много др. B се эти селения тянули к Данилову, как к своему центру. Но роль представителей Данилова была исключительно исполнительная. Даниловские главари могли предпринимать действия, касавшиеся всей Выгореции, только в таком случае, если они были приняты и одобрены общим собранием представителей всех выгорецких скитов. В своем внутреннем управлении каждое поселение обладало полною самостоятельностью; все дела, касавшиеся какого-либо скита, решались общими мирскими собраниями всех жителей скита. Наиболее сложною была организация управления в самом Данилове. Во главе общины стоял киновиарх, или, выражаясь попросту, большак. Большаку принадлежало руководство всеми делами общины; ему же были подчинены все ее выборные чины и должностные лица, из которых одни ведали религиозные дела общины, а другие - ее хозяйство и управление. Но во всех своих действиях большак должен был сообразоваться с решениями собора, то есть общего собрания, на котором присутствовали как «отцы» и «братия» даниловские, так и представительницы лексинской обители.

Выгорецкая пустынь стала рассадником и главным центром беспоповщины всей Poccии. Она была сильна не одними материальными средствами. Наряду с мастерскими Денисовы учреждали школы для взрослых и для детей. В. школы скоро сделались школами для детей всего раскольничьего миpa; со всей Poccии свозились сюда ученики, и в особенности ученицы («белицы»). Кроме школ грамотности, заведены были: школа искусных писцов для списывания и распространения раскольничьих книг, школа певцов, для снабжения ими раскольнических часовен и молитвенных домов, школа иконописцев, для приготовления икон в раскольническом духе. Выговцы успели собрать богатейшую коллекцию древних рукописей и старопечатных книг; здесь были не только книги богослужебные, но грамматики и риторики , космографии и сочинения философские, летописи и хронографы , книги польские, литовские, малороссийские. Сильная своим просвещением, В. пустынь дала расколу целый ряд деятелей, которые привели раскольническое учение в систему, и целый ряд сочинений, исторических, догматических и нравственных, которые до сих пор считаются у раскольников лучшими. Таковы сочинения бр. Денисовых, родственника их Петра Прокофьева, Трифона Петрова, и мн. др. О догматическом учении выговцев см. Поморское согласие . В. расколоучители пользовались необыкновенным уважением и личным влиянием во всем раскольничьем мире, без различия толков и согласий.

Раскольническая община, столь богатая и столь влиятельная, не могла не обратить на себя внимание правительства. Еще в г. при проезде Петра и через Олонецкую губ. ему доложили, что на Выге скрываются раскольники-пустынники. Но он взглянул на дело с практической стороны. В г. им послан был указ, предоставлявший им свободу богослужения по старопечатным книгам, но с тем, чтобы они приписались ко вновь устроенным повенецким горным заводам и там отправляли работы. Выговцы подчинились и вообще первые среди раскольников прониклись мыслью о необходимости уступок властям и «политичного» отношения к ним. Располагая значительными средствами, они имели прочные связи не только в местном чиновничестве, но и в высших сферах Петербурга, и даже ко двору присылали подарки, главным образом живых и битых оленей . Не раз постигали их беды, но всегда они выпутывались более или менее счастливо. В г. послан был к ним для беседования из св. Синода иеромонах Неофит, и тогда-то на предложенные им вопросы появились знаменитые в истории раскола «Поморские ответы» - главный труд В. расколоучителей. По разным доносам, исходившим от бывших членов В. общежития, к ним неоднократно наряжались разные комиссии, сенатские и синодские. Особенно памятна была для них следственная комиссия года, снаряженная по доносу некоего Круглого. Комиссии, между прочим, поручено было расследовать, точно ли выговцы не молятся за царскую фамилию. Выговцы уступили и, по решению своих учителей, внесли царский дом в свои молитвы. Но многие беспоповцы тогда отделились от выговцев, назвав их самарянами (от начальника комиссии Самарина, вследствие розыска которого была сделана уступка); несколько десятков упорствовавших даже предали себя сожжению. В царствование Екатерины II и Александра и выговцы особым преследованиям не подвергались. Но после мер, принятых к ослаблению раскола во второй четверти текущего столетия и в особенности после года, и сила, и значение, и богатство В. общежительства обратились в предание далекой старины. Еще в году выговцы имели в своем распоряжении, близ селения Чаженского, Каргопольского уезда, 13078 десятин, на своей мукомольной

ВЫГОВСКАЯ ПУСТЫНЬ

Отрывки из очерка

В Петербурге, возле Волкова кладбища, есть беспоповщинская моленная. Если прийти в нее после шумных улиц столицы, то становится так же странно, как ночью в вагоне, когда пробудишься от остановки поезда. Где мы? Что с нами? Иногда проходит довольно много времени, пока в сознании не установится необходимое равновесие и все объяснится так просто.

И тут, в моленной, мысль, оторванная от улицы, мечется из стороны в сторону, забежит вперед, унесется назад и наконец найдет себя где-то далеко в допетровских временах.

В полумраке из темных рядов икон смотрит громадный круглый лик Христа на людей в длинных черных кафтанах, с большими, до пояса, бородами и со сложенными руками на груди. Три возвышения, покрытые черным, стоят перед иконостасом; на среднем от свечи блестит большой металлический восьмиконечный крест, у боковых стоят темные женские фигуры. Одна женщина быстро читает из большой книги. Возле правого и левого клироса стоят два старца, и мимо них проходят женщины в черном, кланяются глубокими поясными поклонами и наполняют оба клироса. Собравшись, они выходят на середину церкви, сразу, неожиданно для посторонних, вскрикивают и поют в нос уныло и мрачно. Время от времени люди в длинных кафтанах падают вперед на руки, поднимаются и снова падают. Один из двух седых старцев берет кадило и перед каждым кадит, все разводят при этом сложенные на груди руки. Неловко в этой моленной постороннему человеку: люди здесь молятся и свято чтут свои обряды.

Почти рядом с этой моленной есть православная церковь. Сначала станет легко, свободно и радостно, как перейдешь туда из мрака. Все знакомо, светло, алтарь, певчие, священник в блестящей ризе. Но, вглядевшись в иконы, замечаешь, что они те же самые, мрачные старинные и даже такой же темный громадный лик Христа смотрит здесь уже на обыкновенную толпу. Оказывается, эта церковь была отобрана у беспоповцев и переделана в православную. Потом подробности в толпе: барыни в шляпах шепчутся, другие улыбаются, певчие откашливаются, задают тон, священник искоса разглядывает прихожан. В одной церкви давит какое-то непосильное окаменение духа, в другой скучно, обыкновенно.

Эти церкви - памятники той трагедии духа русского народа, когда западный "ратный" закон встретился с восточным "благодатным" и произошел раскол. Вот в эти-то времена и осветила религиозная идея мрачный край леса, воды и камня. В нем закипела умственная жизнь. Основные вопросы религии здесь обсуждались, разрабатывались теоретически и испытывались в жизни. Тогда Выговский край покрылся дорогами, мостами, пашнями, селами. И так продолжалось полтораста лет. Потом снова все стихло, угасла умственная жизнь, разрушились дома, часовни, пашни заросли лесами. И край остался словно величественной и мрачной могилой, свидетелем тех "мимошедших времен".

* * *

Соловецкий монастырь для Выговского края когда-то был такой же святыней и экономическим центром, каким стал потом Даниловский (Выговская пустынь). Вот почему ужас, трепет охватил всех, когда в январе 1676 года войска проникли в осажденный, ставший раскольничьим Соловецкий монастырь. Виновники были наказаны беспощадно: сотни казненных были брошены на лед.

В это время на Севере почти беспрерывная ночь. И словно над всею русскою землей на десятки лет повисла такая же беспросветная, страшная ночь. Глядеть в эту бездну тьмы - страшно. Что там видно? Сожжение еретиков, костры самосожигателей? А может быть, уже начинается? Может быть, уже горит небо и земля, архангел затрубит, и настанет Страшный последний суд! Казалось, что вся вселенная содрогается, колеблется, погибает от диавола. Он, этот диавол, "злокозненный, страшный, черный змий" явился. Сбывалось все, что было предсказано в Апокалипсисе. Верующие бросали все свои земные дела, ложились в гробы и пели:

Деревянен гроб сосновый,
Ради меня строен,
В нем буду лежати,
Трубна гласа ждати;
Ангелы вострубят,
Из гроба возбудят...

А на покинутых полях бродила скотина и жалобно мычала. Но этот ужас перед концом мира был только в бессильной душе человека. Природа по-прежнему оставалась спокойной, звезды не падали с неба, светили луна и солнце. И так годы шли за годами. Над человеком будто кто-то смеялся.

Гонения все усиливались. Правительство Софьи издало указ: всех нераскаявшихся раскольников жечь в срубах. Тем, кто отказывался причащаться, вкладывали в рот "кляп" и причащали силой. Оставалось умереть или бежать в пустыню.

А в пустынях Выговского края беглецы встречали радушный прием. Там, у озер, в лесных избушках жили старцы, рубили лес, жгли его и, раскопав землю копорюгою, сеяли хлеб, ловили рыбу. Эти старцы иногда выходили из леса и учили народ. Они учили его старинному дониконовскому русскому благочестию и рисовали ему ужасы наступающего Страшного суда. Народ их слушал и понимал, потому что здесь он издавна привык к таким учителям.

* * *

Из этих старцев-проповедников особенно славился Игнатий Соловецкий. Долго он укрывался от преследований одной из тех карательных экспедиций, которые посылались для розыска раскольников в лесах. Наконец, измучившись, не будучи в состоянии укрыться от преследователей, которые пошли в пустыню, "яко песия муха на Египет", он решил погибнуть славною смертью самосожжения.

"Куйте мечи множайшие, изготовляйте муки лютейшие, изобретайте смерти страшнейшие, да и радость виновнику проповеди будет сладчайшая!"

Как гонимый зверь, бежал Игнатий с своими учениками на лыжах по озеру Онего. Прибежав в Палеостровский монастырь, он выгнал оттуда не согласных с ним монахов, заперся в монастыре, а учеников послал по "селам и весям" возвестить благоверным христианам, чтобы все, кто хотел кончаться огнем за древнее благочестие, шли к нему на собрание.

И со всех деревень народ толпами пошел к своему знаменитому проповеднику. Собралось около трех тысяч человек. Преследующему раскольников отряду казалось опасным подступить к монастырю и потому послали в Новгород за подкреплением. Великим постом войско и пятьсот солдат со множеством понятых двинулось к монастырю. Впереди везли возы с сеном для прикрытия от пуль. Думали, что будет сильное сопротивление. Но из монастыря не стреляли.

Скоро и люди, стоявшие у стен, куда-то исчезли. Отряд подступил к самым стенам. Солдаты по лестницам взобрались на стены, спустились во двор. Там не было ни души. Бросились к церкви, но ворота были заперты и заставлены крепкими бревенчатыми щитами. Тогда поняли, что готовится страшная смерть. Пробовали рубить стены, но это было бы долго. Втащили на ограду пушки, и в деревянную церковь полетели ядра.

А люди там сидели, сбившись тесною кучей, обложенные хворостом. Последние два дня, а некоторые и неделю, не пили, не ели, не спали. Историк сообщает, будто они молились так: "Сладко ми есть умерети за законы церкви твоея, Христе, обаче сие есть выше силы моея естественныя".

Неизвестно, сами ли староверы подожгли хворост или же oт удара ядра упали свечи и зажгли его, но только церковь вспыхнула сразу, пламя вырвалось, зашумело и высоко поднялось к небу столбом.

Стены попадали внутрь и похоронили всех...

"Рыдательная и плачевная трость" историка Ивана Филиппова, современника этих событий, передает нам, будто бы при этом было такое видение:

"Когда разошелся первый дым и зашумело пламя, то из церковной главы вышел отец Игнатий с крестом в великой светлости и стал подниматься к небу, а за ним и другие старцы и народа бесчисленное множество, все в белых ризах рядами шли к небу и, когда прошли небесные двери, стали невидимы."

Но дело Игнатия не погибло с ним.

Еще в Соловецком монастыре один благочестивый старец Гурий убеждал Игнатия уйти из монастыря и основать новый.

Иди, иди, Игнатий, - говорил он, - не имей сомнения, хочет Бог сотворить тобою велию обитель во славу Его.

Странствуя по деревням в Поморье, Игнатий искал подходящих людей для основания новой обители. Скоро он встретился с шунгским дьячком Данилом Викуличем, который тоже укрывался в выговских лесах, и близко сошелся с ним. Этому Даниле старец Пимен, окончивший свою жизнь также, как и Игнатий, самосожжением, предсказал руководящую роль в будущей обители. Случилось это при таких обстоятельствах. Данил однажды посетил Пимена в карельских лесах. Долго они беседовали, а когда Данил стал уходить, старец пошел его провожать. Садясь в лодку, Данил взялся было за весло на корме, но Пимен сказал Данилу:

Ты, Данил, сядь на корму, ты будешь кормчий и правитель добрый христианскому последнему народу в Выговской пустыни.

Но самая важная услуга Игнатия по отношению к Выговской пустыни была в том, что он подготовил к религиозному подвигу даровитое семейство повенецкого крестьянина Дениса, потомка князей Мышецких.

"Итак, - говорит историк, - малая сия речка (Выговская пустынь) истекла из источника великой Соловецкой обители".

* * *

Андрей (Денисов) Мышецкий, впоследствии знаменитый организатор Выговской пустыни и теоретик pacкола, вырос в Повенце на берегу бурного Онега, у края тогда еще первобытных повенецких лесов. Село Повенец был тогда тем центром, от которого отправлялись и леса карательные экспедиции, и здесь истязались пойманные раскольники. Казни, самосожжения, горячая проповедь Игнатия - вот с чем встретилась юность блестяще одаренного Андрея и что направило его на религиозный подвиг.

В декабре, в самую стужу, когда на Севере ночь лишь немного бледнеет для дня, юноша с своим другом Иваном уходит в лес: "Оставляет отца, презирает дом и вся настоящая, яко не суща, уничтожает... Лыжи вместо коня, кережи вместо воза, сам себе бывает и подвода, и извозчик, и вождь, и водимый".

И вот начинается "богорадное и самоозлобленное житие". Юноши скитаются в тьме, в чаще лесов и ночуют у костров, питаясь взятой с собой скудной пищей. Когда наконец стаял снег, они выбрали себе местечко возле горы у ручья для постоянного жительства: "Гору точию сожительницу и ручей соседа себе избраша".

Молодые пустынники часто ходили к Данилу, который жил недалеко от них. Вместе с пожилым аскетом они пели духовные стихи, молились, беседовали с ним и возвращались домой, все более и более "разгораясь ревностью божественной".

Наконец, видя, что они во всем сходятся, решили перебраться к Данилу, жить с ним вместе и устроить большую избу для новых, приходящих к ним пустынников.

Когда жизнь более или менее устроилась, Андрей отправился в Повенец, поселился у кого-то из друзей и потихоньку подготовил побег своей сестры Соломонии. Старик отец сначала был в страшном гневе, но потом, убедившись, что новое общежительство - дело нешуточное, сам переселился туда вместе с двумя другими сыновьями, Семеном и Иваном.

Не так далеко от Андрея и Данила, по реке Верхний Выг, укрываясь от преследований, жил крестьянин Захарий с семейством, занимался земледелием. Берега реки Выга, хотя и сплошь покрытые еловым и сосновым лесом, были хороши для земледелия. Тут издавна селились пустынники. Так, повыше Захария жил очень почитаемый старец Корнилий, пониже - Сергий.

Однажды на Святой Зaxapию пришлось побывать у Данила и Андрея. Тут ему и пришла счастливая мысль звать их к себе на Выг. Возвратившись к отцу домой, Захарий рассказал про новое общежительство и об их замыслах.

Старику так это понравилось, что они тут же вдвоем и отправились к ним на лыжах. Гостей приняли с радостью, но основатели Выговского общежительства не сразу сдались на убеждения Захария и решили для опыта послать туда двенадцать трудников сечь деревья и посеять хлеб. Трудники сейчас же отправились.

Пока они работали на Выгу, случилась беда: в общежительстве сгорели все запасы и все постройки. Тогда, забрав с собой все, что осталось, они отправились на Выг, где происходили работы. Данил и Андрей, прежде чем окончательно решиться основать общежительство на Выгу, пошли посоветоваться относительно этого со старцем Корнилием.

Побеседовавши с ними о всех несчастьях и разных переменах в церкви, Корнилий не только советовал им, но настойчиво убеждал и благословлял переселиться к Захарию на Выг. Он предсказывал для Выговской пустыни блестящее будущее: "Места эти распространятся и прославятся во всех концах. По умножении же поселятся с матушками и с детками, с коровушками и с люлечками". Вообще Корнилий был полною противоположностью ученому ригористу фанатику Игнатию, он проповедовал мирный, здоровый труд, простоту, любовь к людям. Когда, вернувшись к братии, Данил и Андрей передали им ответ Корнилия, то все были очень рады. Но скоро пришел и сам Корнилий, чтобы благословить их. Все собрались вместе, помолились и тут же принялись за работу. Так основалось Выговское общежительство (1695 год).

Из построек прежде всего поставили столовую и хлебную в одной связи, келии для мужчин и для женщин. В это время собралось уже около сорока человек. Но слyx о новой обители быстро распространился и общежительство стало расти. Самое трудное - это было завести постоянную пашню, перейти от неблагодарного подсечного хозяйства к постоянной пашне, к трехполью. Для этого нужно было завести скот, чтобы удобрять постоянную пашню. Мало-помалу это и удалось: устроили двор конный и коровий.

Mежду женскими келиями и мужскими поставили стену и в ней небольшую келию с окном, где могли бы видеться родственники; вокруг всего монастыря поставили ограду. За отсутствием свечей совершали службу при лучине и вместо колокола стучали в доску.

По мере того как развивалось общежительство, нужно было все больше и больше думать об организации труда и вообще об устройстве новой жизни. Конечно, Андрею было очень трудно спасать свою душу возле горы у ручья, но для юноши-энтузиаста, быть может, такой подвиг был лишь удовлетворением своей потребности. Теперь же в общежительство стали приходить всякие люди: и сильные, и слабые. Бежать от мира было основной идеей Андрея, но тут возникал новый мир. И этот новый мир нужно было устроить так, чтобы он не походил на старый.

Только что удалось кое-как устроиться, обзавестись всем необходимым для хозяйства, как новая беда постигла собравшихся на Выгу пустынников. Наступили "зяблые и зеленые" годы. На Выгу почти крайний северный предел правильного земледелия, и урожай там целиком зависит от каприза погоды. Подует морянка, то есть ветер с моря, хватит во время налива зерна мороз, и весь урожай погибает, - это "зяблые годы". А бывает, что хлеб до зимы не успеет вызреть, - это "зеленые годы". Такие годы, особенно в начале существования общежительства, могли быть для него гибельны, потому что запасов еще никаких не имелось. Однажды Андрей даже поколебался и уже решил было идти к морю искать новых мест. Но отец его, Денис, прекратил эти колебания "простой речью": "Живите, - сказал он, - где отцы благословили и кончалися, хотя и много ищешь и ходишь; да тут сорока кашу варила, таковское сие место по времени".

Пришлось помириться. Чтобы не умереть с голоду, построили повыше на Выгу мельницу-толчею для изготовления муки из соломы и из сосновой коры. Однако хлебы не всегда удавалось испечь из такой муки: они часто рассыпались в печи, и их выметали оттуда помелом. Наконец надумали для устранения такого рассыпания хлеба печь их в берестяных коробочках. "И такая скудость бысть тогда, что днем обедают, а ужинать и не ведают что, многажды и без ужина жили."

Тогда собрали все, что у кого было: деньги, серебряные монисты, платья и отправили Андрея для закупки хлеба на Волгу. Частью на вырученные от продажи этого имущества деньги, частью же на подаяние благочестивых, сочувствующих расколу людей Андрею удалось закупить значительное количество хлеба. Он привез его в Вытегру и оттуда в Пигматку - место, ближайшее к Выговской пустыни на Онежском озере. От Пигматки носили хлеб в крошнях (спинных корзинах) по лесным тропинкам, потому что дороги тогда еще не было. В глухих местах Повенецкого уезда и до сих пор носят хлеб именно таким образом.

Кое-как справились с бедой. И только хотели было вздохнуть свободно, как новое бедствие грозило обрушиться на обитель. Недалеко, всего в пятидесяти верстах, по лесам и болотам проходил с войском Петр Великий...

* * *

Когда Петр Великий, в котором многие раскольники видели антихриста, появился в выговских дебрях, то их охватил такой ужас, что некоторые хотели бежать, а некоторые, по примеру отцов, принять огненное страдание. В часовне уже были приготовлены смола и хворост. Все пребывали в неустанной молитве и посте.

При переправе через Выг Петру, конечно, донесли, что тут недалеко живут раскольники.

А подати платят? - спросил он.

Подати платят, народ трудолюбивый, - отвечали ему.

Пусть живут, - сказал Петр.

"И проехал смирно, яко отец отечества благоутробнейший", - радостно повествует скоропишущая трость Ивана Филиппова.

Точно так же и против Пигматки донесли Петру о пустынниках, но он опять сказал: "Пускай живут". "И вся умолчаша, и никто же смеяше не точию что творить, но и глаголати".

Но Петр не забыл о пустынниках. Вскоре в Повенце был князь Меншиков для устройства железоделательного завода. Место завода было выбрано возле Онего на реке Повенчанке, а в Выговскую пустынь был послан указ, в котором говорилось: "Его императорскому величеству для Шведской войны нужно оружие, для этого устраивается завод, выговцы должны исполнять работы и всячески содействовать заводу, а за это им дается свобода жить в Выговской пустыни и совершать службу по старым книгам".

Пустынники coгласились. Они должны были изготовлять оружие, которое прокладывало путь в Европу. Этим они покупали свободу.

Петр вообще не стеснял раскольников. Отчасти ему не было времени этим заниматься - он был поглощен войной. Отчасти же смотрел практически и извлекал из них выгоду, обложив особой податью "за раскол".

Общежительство так быстро росло, что в 1706 году решили устроить отдельный скит для женщин. Место выбрали в тридцати верстах от Данилова, на реке Лексе. Выстроили кельи, столовую, больницу и часовню и все это обнесли оградой.

Но сколько ни старались выговцы устроиться прочно, им это не удавалось. Время от времени повторялись "зяблые и зеленые годы", которые повергали всех в отчаяние, потому что каждый раз приходилось питаться сосновою корою, соломою и даже травою. После ряда неурожаев Андрей решил уничтожить самую возможность голодовок. С величайшей энергией пустынники начинают разыскивать себе удобной земли. Они побывали в Мезенском уезде, осмотрели Поморье, побывали в Сибири, побывали на "низу", то есть в поволжских губерниях. Но на Севере была такая же неудобная для земледелия земля, а на "низ" было слишком далеко. Наконец остановились на казенной земле в Каргопольском уезде в Чаженке и купили ее с торгов. Земли было много, по шестнадцати верст во все стороны, и она была такая удобная, что выговцы подумали даже туда переселиться. Послали Семена Денисова в Новгород похлопотать о разрешении. Но в Новгороде Семен был арестован как расколоучитель и попытка окончилась неудачно. Пришлось ограничиваться лишь посылкой туда трудников во время полевых работ.

Эта земля стала огромным подспорьем. Теперь уже можно было жить, не думая о зяблых годах. Стали прокладывать дороги, строить мосты. В Повенецком уезде и до сих нор поминают добрым словом всякого, кто повалит несколько деревьев и уложит их через тонкую моховину или из тех же деревьев на ручье устроит мостик. И тогда, при полном отсутствии дорог, деятельность общежительства была благодеянием для края. Проложили дороги из Данилова на Чаженку и Леску, Волозеро, Пурнозеро, к Онежскому озеру, к Пигматке и к Белому морю. Везде при дорогах стояли постоялые дворы, кресты и верстовые столбы, на Онеге, Выгу, Сосновке и других реках устроили мосты. В самом же общежительстве выстроили новую большую столовую с кухней для печения хлеба, а также большую избу для извозчиков, новые большие мастерские: кожевню, портную, чеботную, мастерскую для живописцев, кузню, меднолитейную и другие. Выстроили также большую конюшню с сараем для экипажей, несколько амбаров, рабочую избу. Наконец, поставили большую избу для Андрея с семейством и для близких ему лиц, другую избу - портовому приказчику с товарищами "для приезда" и "для счету". Последнее указывает на то, что в это время общежительство имело значительную торговлю.

Эта мысль, вероятно, пришла Андрею в голову, когда он ездил на "низ" в неурожайные годы за хлебом. Как раз в это время строился Петербург, и сотни тысяч людей постоянно нуждались в хлебе и хорошо за него платили. Попробовали доставить хлеб с поволжских губерний через Вытегру в Петербург. Дело оказалось выгодным. Тогда завели свои суда, свои пристани на Вытегре и на Пигматке. Суда ходили но Онежскому озеру между Вытегрой, Пигматкой и Петровскими заводами, ходили и в Петербург. Данилов стал богатеть, скопился капитал, запасы хлеба, устраняющие всякую возможность голодовок.

К концу жизни Андрея Данилов процветал. Вокруг него по сузёмку были пашенные дворы, множество лошадей и коров стояло на его конных и коровьих дворах, на Онежском озере была целая флотилия судов. Широкая благотворительность далеко по всей стране разносила славу этого "беспоповского Иерусалима". Насколько прочно было положение общежительства, можно судить из того, что пожар, совершенно уничтоживший Лексинский скит, не нанес существенного ущерба общежительству. В скором времени были возведены новые постройки, причем Андрей, несмотря на свои постоянные умственные занятия, как чисто теоретические, богословские, так и практические, по наблюдению за внешней и внутренней жизнью общежительства, вместе со всеми работал на постройке.

В сущности, Данилов представлял собою тогда небольшой городок. В нем было несколько сот жителей на пространстве шести - восьми квадратных верст. Вокруг него был вырыт глубокий ров и сделаны высокие ограды. Две высокие часовни с колокольней возвышались из множества простых, но прочных двух- и трехэтажных построек. Всех келий, то есть вместительных изб на десять и более человек, было пятьдесят одна; кроме того, было шестнадцать меньших изб, пятнадцать амбаров, громадные погреба, две большие поварни, двенадцать сараев, четыре конных двора и четыре коровьих, гостиный двор и пять постоялых изб, пять риг, две кузницы, меднолитейная, смолокурня, портняжная, сапожная, иконописная, рукодельная, мастерская для переписчиков и другие мастерские, две школы и две больницы. Затем были мельницы, кирпичные заводы, - одним словом, все, что необходимо для городской жизни. К этому центру тянулись разбросанные по суземкам многочисленные пашенные дворы и скиты.

Все это раскольничье общежительство выросло на почве протеста старого мира новому, вот почему его общественное устройство представляло образец старинного русского самоуправления. Во всех важных случаях представители множества скитов Выгореции собирались вместе. В исключительно важных случаях к ним присоединялись выборные и старосты соседних с Выгорецией волостей. Что же касается исполнительной власти, то тут главная роль принадлежала представителям Данилова, духовно-религиозного центра, хотя во внутреннем устройстве скиты Выгореции пользовались полной самостоятельностью. В этом отношении особенно тщательно были разработаны формы Даниловского общежительства, с которыми отчетливо знакомит нас "Уложение" братьев Денисовых.

Во главе общины стоял большак, он назывался киновиарх. Ему принадлежала верховная руководящая poль и власть над всеми другими выборными должностными лицами. Он выбирался из людей выдающихся качеств. Сначала эту должность выполнял Данил, потом Андрей и Семен Денисовы. Киновиарх, однако, был подчинен, в свою очередь, собору, то есть общему собранию даниловцев и представителей Лексы.

За большаком "Уложение" разграничивает обязанности келаря, казначея, нарядника и городничего. Келарь заведовал внутренним хозяйством общины, он должен был наблюдать четыре службы: трапезную, хлебную, поварную и больничную. Казначей должен был тщательно беречь все выговское имущество и, по "Уложению", смотреть на него как на вещи, принадлежащие самому Богу. В кожевнях, в чеботной и портной швальнях, в медной и других мастерских он наблюдал за работами. В помощь ему во всех мастерских были старосты. Казначей мог действовать только через старост: с другой стороны, и старосты не могли что-либо предпринимать без ведома казначея.

Ведению и попечению нарядчика подчинены были: земледелие, плотничество, ковачество, рыболовство, возачество, молочение, мельницы, скотные дворы и всякая домовая работа и работные люди. Он также действовал через выборных старост.

Наконец, городничий обязан был иметь надзор над сторожами, над обеими гостиными - внешнею и внутреннею, наблюдать над приходящими и отходящими странниками, посматривать за братиею при часовенных дворах, во время книжного чтения, в келиях и при трапезе. Кроме этих должностей, были стряпчие для сношения с официальным миром: на Петровских заводах, в Олонце, и Новгороде, Москве и Петербурге.

Вместе с хозяйственной стороной развивалось и духовное просвещение братии. В этом отношении, как и во всем остальном, общежительство обязано все тем же четырем выдающимся людям, которых историк характеризует так: "Данил - златое правило Христовы кротости, Петр - устава церковного бодрое око, Андрей - мудрости многоценное сокровище, Симеон - сладковещательная ластовица и немолчные богословские уста".

Но неизмеримо большее значение из всех этих вождей имел Андрей. Он сочетал в себе удивительно разнообразные способности. Вначале юноша-энтузиаст, потом и ловкий торговец, и блестящий оратор, и ученый богослов, и писатель. Его не удовлетворяло то, что обитель имела за собою "срытые горы", "расчищенные леса", монастырские здания, благочестивую братскую жизнь, обширные связи при дворе и в самых отдаленных городах России. Он хотел также раздвинуть и умственный горизонт раскольников посредством систематического школьного образования. Имея обширные связи, находясь постоянно в общении с миром, он чувствовал недостаточность своего образования, полученного от начетчика Игнатия. Вот почему, когда материальное существование братии было более или менее обеспечено, он под видом купца проникает в самое сердце вражеского стана, рассадника ереси, в Киевскую академию, и там учится богословию, риторике, логике, проповедничеству под руководством самого Феофана Прокоповича. Свои знания Андрей передавал брату Семену и некоторым другим близким лицам непосредственно; кроме того, им написано множество сочинений. Между прочим, он является и автором знаменитых "Поморских ответов". Вообще его значение как образованного человека, знатока древнерусской письменности, было очень велико: есть указания, что он имел сношения и с иностранцами; достоверно известно, что его знали в Дании.

Основанные Андреем школы играли огромную роль в раскольничьем мире. Сюда раскольники привозили своих детей для обучения со всех концов России. Особенно много привозилось сюда девочек, которые обучались здесь грамоте, письму, пению, домохозяйству, рукоделию. Эти белицы жили в особых избах, которые им строили богатые родители.

В больших светлых комнатах псалтирной постоянно переписывались старинные книги и новейшие произведения раскольничьей литературы. Отсюда они расходились по всей России. Библиотека Даниловского скита, которую с величайшей энергией собрали раскольники при своих поездках, представляла богатейшее собрание русских церковных древностей. Вместе с материальной обеспеченностью и умственным развитием в Данилове развивалось и своеобразное искусство. Иконы даниловского письма высоко ценятся знатоками. Литые кресты и складни из серебра и меди паломники Данилова разносили по всей России.

* * *

И все это удивительное создание самостоятельного народного духа, просуществовав более полутораста лет, погибло без следа. Картину прежнего величия можно себе нарисовать теперь лишь с помощью книг, рассказов стариков, свидетелей прежнего благополучия, наконец, по множеству вещей, икон, рисунков, книг, которые встречаются особенно часто у заонежских крестьян. Эти даниловские вещи находили даже за тысячи верст, на далекой Печоре...

На месте когда-то цветущего городка теперь жалкое село-волость: в нем есть православная церковь, живут батюшка и диакон, писарь, старшина. Можно и не обратить внимания на полуразрушенные ворота на берегу Выга, несколько раскольничьих могил на кладбище и несколько старых даниловских домов. Впрочем, старичок Лубаков, бывший когда-то, кажется, нарядником, а теперь по традиции называемый большаком, может еще порассказать о былой славе Выгореции: со слезами передает он путешественнику о всех ненужных жестокостях при разрушении народной святыни.

Вообще нельзя сказать, что было труднее раскольникам: победить ли суровую природу Выговского края или уметь избегнуть падения постоянно висевшего над ними дамоклова меча в лице правительства.

И вначале правительство имело некоторые основания преследовать раскольников: они не молились за царя, увлекали в раскол народ, укрывали беглецов. Как известно, беспоповцы порвали радикально с миром Никоновых новин. Ожидание близкой кончины мира, невозможность найти попов, помазанных до Никона, наконец, северная глушь, где народ издавна привык обходиться без попов, - все это вместе привело к тому, что эти раскольники отвергли таинства, исповедовались старцам, крестили детей сами, не признавали брака.

Такая замкнутая группа людей, хотя и в дебрях лесов и болот, но с огромным влиянием, конечно, должна была смущать правительство. Вот почему у историка Филиппова мы постоянно читаем главы "о поимке" Семена, Данила и других злоключениях. Но аскетическая монастырская идея, заложенная Андреем и Данилом в основу общежительства, постепенно, но мере вживания раскольников в общую жизнь, как бы облекалась плотью и кровью, входила в неизбежные компромиссы с миром. При невозможности устранить соприкосновение "сена" с "огнем" решено было желающих вести семейную жизнь отправлять в скиты, а потом и вовсе признали брак. По мере того как выговцы богатели, они теряли совершенно характер мрачных аскетов. Вот почему на всем протяжении короткой истории общежительства поморского согласия от него отделился целый ряд более радикальных беспоповских фракций: федосеевцы, филипповцы и другие.

Из этих жизненных фактов, казалось бы, сама собою должна вытекать немудреная политика и по отношению к выговцам. Правительство иногда понимало это. Особенно хорошо жилось раскольникам во время царствования Екатерины II. В это время был даже уничтожен установленный Петром I двойной оклад податей. По этому поводу один из современников Екатерины пишет: "Прежде все раскольники платили двойной оклад, но в наш благополучный век, когда совесть и мысль развязаны, двойные подати с них уничтожены".

Благополучно просуществовала Выгореция вплоть до суровых николаевских времен, когда, совершенно не считаясь ни с интимными сторонами народного духа, ни с экономическим значением общины в таком глухом краю, правительство ее уничтожило. Дамоклов меч опустился именно тогда, когда раскольники были только полезны...

Прим. составителей: М.М.Пришвин употребляет слово "раскольники" не в бранном значении, но лишь следуя правилам тогдашнего официального словоупотребления. О его собственном отношении к старообрядчеству можно судить хотя бы по признанию, сделанному в другом очерке: "сам я не отделяю старообрядчество от православия, напротив, считаю его более крепким православием".

Воспроизводится по Собранию сочинений М.М.Пришвина, Москва, 1982.

Раскол русской церкви XVII в.. вызванный реформами патриарха Никона, глубоко потряс всю Россию. Каждый человек был поставлен перед труднейшим выбором, и далеко не все согласились проявить требуемый конформизм и лояльность к власти. Сильнее заботы о мирском благополучии оказалась преданность "вере отцов и дедов" - освященной веками национальной церковной традиции. Противников реформы стали жестоко преследовать: - приверженность к старообрядчеству влекла за собой предание гражданскому суду и публичную казнь - сожжение в срубе. Гонение за веру вынудило многих покинуть обжитые места, бежать из центра России на окраины. Громадная духовная сила, подкрепляемая осознанием своей ответственности как последних хранителей и защитников "древлецерковного благочестия", - вот то единственное, что помогло старообрядчеству не только пережить времена гонений, но и внести весьма заметный вклад в экономическую и культурную жизнь России в 17 - XX вв. (вспомним хотя бы фамилии Морозовых, Гучковых, Прохоровых. Щукиных, Рябушинских и др.).

История Выго-Лексинского старообрядческого общежительства - также один из наиболее ярких примеров подобного рода. Выговская пустынь, лежащая к северо-востоку от Онежского озера и получившая свое название от протекающей здесь реки Выг, идеально подходила для прибежища гонимых старообрядцев: глухие, непроходимые леса и болота, отсутствие поселений, удаленность от административных центров. Уже в 80-е годы XVII в. сюда стали стекаться и основывать здесь скиты старообрядческие иноки, выходцы из северных монастырей (главным образом из Соловецкого); позже началось приобретавшее постепенно все более массовый характер переселение окрестных крестьян, которые основывали на новых местах старообрядческие поселения, расчищали земли под пашню и сеяли хлеб. Из соединения двух таких поселений - толвуянина Захария Дровнина и другого, основанного бывшим церковным дьячком из Шуньги Даниилом Викулиным и посадским человеком города Повенца Андреем Денисовым, - в октябре 1694 г. и возникло Выговское общежительство. Вначале оно было очень небольшим. Поздней осенью 1694 г. построили столовую, где происходили моления, хлебню, ригу, две келий. Первые выговские жители (их число не превышало 40), как свидетельствует историк пустыни Иван Филиппов, жили "нужным и скудным пустынным житием, с лучиною в часовни службу отправляюще и икон и книг в часовни скудно и мало вельми. А колокол тогда не было, в доску звониша, и дороги с волостей к ним в пустыню тогда еще не было, на лыжах с кережами хождаху". Но стремление построить во враждебном мире свое "прибежище верных" и известное старообрядческое трудолюбие совершили настоящее чудо. Уже через четыре года Выг располагал хорошо налаженным многоотраслевым хозяйством - большие площади были распаханы под пашни, заведены огороды, разведен скот, организованы торговля, морские звериные промыслы и различные кустарные производства. Как выясняется из новонайденных документальных источников, в 1698 г. число выговских насельников уже достигало двух тысяч человек.

Первый период истории Выга, длившийся до начала 10-х годов 17 в., был одним из самых трудных. Положение постоянно растущего общежительства оставалось неопределенным, любой донос и решение начальства могли разрушить требовавшее таких усилий начинание. Когда в 1702 г. Петр I с войском проезжал по знаменитой "Осударевой дороге", проложенной по вековому лесу и болотам от Нюхчи до Повенца, всю старообрядческую округу охватил страх: одни готовились пострадать за веру, другие - покинуть уже обжитые места. Царю донесли, что здесь неподалеку живут старообрядцы-пустынники, но Петр, более занятый предстоящей осадой Нотебурга, ответил: "Пускай живут", - и "проехал смирно", с радостью замечает летописец. В 1705 г. поселение на реке Выг было приписано к Повенецким железным заводам, и одновременно с обретением официального статуса оно получило свободу вероисповедания и богослужения. С этого времени значительно возрос приток на Выг старообрядцев не только из окрестных мест, но и со всей России. Спасаясь от преследований, сюда стекались выходцы из Москвы, Поволжья. Новгорода, Архангельска, Устюга Великого. Постепенно жизнь пустыни стала организовываться по монастырскому чину. Следуя заложенному с самого начала общежительства принципу раздельного проживания мужчин и женщин, поселение было обнесено оградой и разделено стеной на две половины - мужскую и женскую (позднее женская получила название Коровий двор). В 1706 г. в 20 верстах от Богоявленской обители, стоявшей на реке Выг, построили женскую - Крестовоздвиженскую - на реке Лексе. Первой настоятельницей стала родная сестра Андрея Денисова Соломония. Общежительства были окружены многочисленными скитами (где разрешалось проживание семьями), административно подчинявшимися выговскому собору. Середина 10-х годов 18 в. - переломный момент в истории пустыни. Именно тогда общежители, осознав Выг как свою духовную родину и отечество, обрели ""культурную оседлость"...

Выгорецкая или Выговская пустынь
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона Выгошев →

Словник : Выговский - Гальбан . Источник: т. VIIa (1892): Выговский - Гальбан, с. 486-487 ( · индекс )

Выгорецкая или Выговская пустынь. - Во второй половине XVII века стали селиться по реке Выгу «старцы» Соловецкого и других северных и внутреннемосковских монастырей, бежавшие сюда «после перемены благочестия». Колонисты-раскольники рубили лес, жгли его, расчищали гари и сеяли на них хлеб. Центром их стала община, основанная в 1695 г. на реке Выге (в нынешнем Повенецком узде Олонецкой губернии, верстах в 40 к востоку от Онеги) шунгским дьячком Даниилом Викуловым и потому называвшаяся еще Даниловым монастырем. Но первенствующее влияние в общине имел Андрей Денисов, который явился в Выгорецкую пустынь в 1692 году и жил здесь вместе с братом своим Семеном и сестрою Соломонией. Благодаря им, община процвела и окрепла. Особенно вырос Данилов монастырь в царствование Петра, реформы которого привели к сильному увеличению числа беглых. Данилово общежитие принимало всех, кто ни приходил. Даже из соседней Швеции являлись финны и шведы, из «простых пашенных людей». Принимали всех, не справляясь о прошлом. Спрашивали только: помнит ли приходящий патриарха Никона. Кто родился после Никона, но крестился двуперстным крестом, того исповедовали и перекрещивали. Лицу, крестившемуся троеперстно, объявляли, что примут его только в том случае, если он будет креститься двумя перстами. Наконец, иноземцев крестили тем же чином, как и младенцев. При таком легком приеме на Выг устремилась масса народа. Явилась потребность разделить монастырь на две части. С этою целью было выбрано верстах в двадцати от Данилова удобное место на реке Лексе, и здесь в 1706 г. был основан женский монастырь, куда и перевели даниловских женщин. Увеличение числа рабочих рук дало возможность расширить хозяйство, занять более удобные и плодородные земли и тем обеспечить себя от голодовок. Такую удобную пустую землю нашли на реке Чаженке в Каргопольском уезде. Земля эта была казенная и занимала около 16 кв. верст. Андрей Денисов с товарищами заарендовали ее (1710), выстроили избы для рабочих и скотные дворы, завели обширные пашни. Рабочие приезжали сюда из Данилова весною и затем, проработав все лето, на зиму возвращались домой. На месте же оставалась только небольшая часть рабочих для молотьбы хлеба. Вымолоченный хлеб отправлялся в общежитие, для чего на всем пространстве от Чаженки до Данилова (и по другим направлениям), в Каргопольском и нынешних Пудожском и Повенецком уездах, прокладывались дороги, устраивались мосты; на дорогах везде ставились постоялые дворы, где путники могли находить помещение и продовольствие, а для лошадей корм, причем все это было даровое. Для увеличения средств к существованию выговцы закортомили еще рыбные ловли на Выгозере, Водлозере и многих других озерах. Вместе с тем они стали ездить на вольные ловы на Мурманский берег Ледовитого океана, зачастую заходили на Новую Землю, посещали для лова и боя морского зверя Грумант (Шпицберген) и, как уверяют их историки, несколько раз заходили даже в Америку. Наконец, Андрей Денисов убедил братию заняться, в лице выборных приказчиков, торговлей хлебом. Получив от некоторых богачей-раскольников в ссуду капитал, выговцы стали закупать хлеб в низовых городах и доставлять его в Петербург, где цены на хлеб стояли очень высокие. Торговля эта приняла такие широкие размеры, что в разных местах пришлось выстроить склады, пристани и подворья; центральною пристанью служила Пигматка - небольшая бухта на сев. Онежского озера. Благодаря такой разнообразной деятельности Данилов и его филиальное отделение Лекса развились в очень зажиточные и даже богатые городки, с населением по несколько сот человек в каждом. Жизнь в этом монастыре-городке регулировалась особым Уложением, составленным Андреем Денисовым. Восторженно-религиозный человек и аскет, Андрей смотрел на брачное сожительство просто как на блуд и проповедовал, что для спасения необходимо воздерживаться от половых сношений. Но большинство поселенцев вовсе не было склонно к аскетической жизни. Завязалась борьба, и Андрей вынужден был пойти на компромисс. «Могшие вместити» остались в монастырях, где жизнь шла по строгому уставу монастырскому. Поселенцы же семейные и «новожены» расселились по скитам и вели обыкновенную «мирскую» жизнь. Скитов этих в XVII в. было много; до нас дошли известия о 27 скитах. Кроме того, были небольшие поселения, которые не считались скитами - Пигматка, Негомозеро, Половинное, Тогма, Пурнозеро и много др. Все эти селения тянули к Данилову, как к своему центру. Но роль представителей Данилова была исключительно исполнительная. Даниловские главари могли предпринимать действия, касавшиеся всей Выгореции, только в таком случае, если они были приняты и одобрены общим собранием представителей всех выгорецких скитов. В своем внутреннем управлении каждое поселение обладало полною самостоятельностью; все дела, касавшиеся какого-либо скита, решались общими мирскими собраниями всех жителей скита. Наиболее сложною была организация управления в самом Данилове. Во главе общины стоял киновиарх, или, выражаясь попросту, большак. Большаку принадлежало руководство всеми делами общины; ему же были подчинены все ее выборные чины и должностные лица, из которых одни ведали религиозные дела общины, а другие - ее хозяйство и управление. Но во всех своих действиях большак должен был сообразоваться с решениями собора, т. е. общего собрания, на котором присутствовали как «отцы» и «братия» даниловские, так и представительницы лексинской обители.

Выгорецкая пустынь стала рассадником и главным центром беспоповщины всей России. Она была сильна не одними материальными средствами. Наряду с мастерскими Денисовы учреждали школы для взрослых и для детей. В. школы скоро сделались школами для детей всего раскольничьего мира; со всей России свозились сюда ученики, и в особенности ученицы («белицы»). Кроме школ грамотности, заведены были: школа искусных писцов для списывания и распространения раскольничьих книг, школа певцов, для снабжения ими раскольнических часовен и молитвенных домов, школа иконописцев, для приготовления икон в раскольническом духе. Выговцы успели собрать богатейшую коллекцию древних рукописей и старопечатных книг; здесь были не только книги богослужебные, но грамматики и риторики, космографии и сочинения философские, летописи и хронографы, книги польские, литовские, малороссийские. Сильная своим просвещением, В. пустынь дала расколу целый ряд деятелей, которые привели раскольническое учение в систему, и целый ряд сочинений, исторических, догматических и нравственных, которые до сих пор считаются у раскольников лучшими. Таковы сочинения бр. Денисовых, родственника их Петра Прокофьева, Трифона Петрова, и мн. др. О догматическом учении выговцев см. Поморское согласие. В. расколоучители пользовались необыкновенным уважением и личным влиянием во всем раскольничьем мире, без различия толков и согласий.

Раскольническая община, столь богатая и столь влиятельная, не могла не обратить на себя внимание правительства. Еще в 1702 г. при проезде Петра I через Олонецкую губ. ему доложили, что на Выге скрываются раскольники-пустынники. Но он взглянул на дело с практической стороны. В 1703 г. им послан был указ, предоставлявший им свободу богослужения по старопечатным книгам, но с тем, чтобы они приписались ко вновь устроенным повенецким горным заводам и там отправляли работы. Выговцы подчинились и вообще первые среди раскольников прониклись мыслью о необходимости уступок властям и «политичного» отношения к ним. Располагая значительными средствами, они имели прочные связи не только в местном чиновничестве, но и в высших сферах Петербурга, и даже ко двору присылали подарки, главным образом живых и битых оленей. Не раз постигали их беды, но всегда они выпутывались более или менее счастливо. В 1722 г. послан был к ним для беседования из св. Синода иеромонах Неофит, и тогда-то на предложенные им вопросы появились знаменитые в истории раскола «Поморские ответы» - главный труд В. расколоучителей. По разным доносам, исходившим от бывших членов В. общежития, к ним неоднократно наряжались разные комиссии, сенатские и синодские. Особенно памятна была для них следственная комиссия 1739 года, снаряженная по доносу некоего Круглого. Комиссии, между прочим, поручено было расследовать, точно ли выговцы не молятся за царскую фамилию. Выговцы уступили и, по решению своих учителей, внесли царский дом в свои молитвы. Но многие беспоповцы тогда отделились от выговцев, назвав их самарянами (от начальника комиссии Самарина, вследствие розыска которого была сделана уступка); несколько десятков упорствовавших даже предали себя сожжению. В царствование Екатерины II и Александра и выговцы особым преследованиям не подвергались. Но после мер, принятых к ослаблению раскола во второй четверти текущего столетия и в особенности после 1855 года, и сила, и значение, и богатство В. общежительства обратились в предание далекой старины. Еще в 1835 году выговцы имели в своем распоряжении, близ селения Чаженского, Каргопольского уезда, 13078 десятин, на своей мукомольной мельнице вымолачивали до 4000 четвертей, за продажу меднолитных крестов выручали до 5000 р., а весь доход общежительства простирался до 200000 руб. При таких средствах раскольники могли содержать в своем общежительстве до 1027 душ муж. пола и 1829 душ женского в 1833 г., и до 800 душ обоего пола в 1853 г. С 1855 г., в силу высочайшего повеления 1850 г. об уничтожении сборных раскольничьих пунктов, проживавшие в Данилове и Лексе приписные раскольники и раскольницы возвращены на места их приписки по ревизии; в оба селения переведено значительное число православных переселенцев из Псковской губ.; выговские монастыри обращены в селения государственных крестьян; часовни и моленные (свыше пятидесяти) уничтожены, превращены в православные церкви или закрыты. Благосостояние края сильно упало. Прежние богатые и оживленные селения превратились в ничтожные и запустелые деревни. Данилов не представляет и следа прежнего оживления. Деревня Шелтопорог, напр., имеет теперь 10 дворов, тогда как в первой половине XVIII в. шелтопорожский скит имел 57 дворов, 62 избы, 75 амбаров, 57 сараев, 45 хлевов, 22 риги, часовню и колокольню. Историю В. пустыни написал Иван Филиппов (1661-1744), один из преемников Андрея Денисова в звании киновиарха; сочинение это издано, с соблюдением правописания подлинника, Д. Е. Кожанчиковым, под заглавием: «История Выговской старообрядческой пустыни» (СПб., 1862). Ср. Е. Барсов, «Описание рукописей и книг, хранящихся в выголексинской библиотеке» (СПб., 1784); его же «Уложение братьев Денисовых», в «Памятной книжке Олонецкой губ. на 1868 и 1869 гг.» Остальная литература приведена в ст. Я. Абрамова «Выговские пионеры» («Отечественные Записки», 1884 г., №№ 3 и 4).

Глава 33. Выговская пустынь

Обители, основанной в 1694 году на реке Выг по благословению старца Корнилия, отведено особое место в истории старообрядчества.

Первые насельники Выговской пустыни деятельно занимались проповедью беспоповства и, обходя Поморье, учили:

Время настоящее есть время антихристово! Антихрист в Церкви боголепно на престоле сидит.

Благодаря этому, слух о новом поселении облетел берега Белого моря. На Выг стали переселяться поморы, а также крестьяне и горожане из отдаленных мест - из Москвы и Поволжья.

Уже через несколько лет посреди лесов и болот возникла обитель, имевшая хорошо налаженное хозяйство: были распаханы обширные пашни, устроены огороды, разведен скот, заведены морские зверобойные промыслы, различные кустарные производства и торговля.

Жизнь выговцев определял строгий устав, составленный по образцу устава Соловецкого монастыря.

Первоначально мужчины и женщины жили вместе. Но в 1706 году на реке Лексе - притоке Выга - была построена особая женская обитель, первой настоятельницей которой стала Соломония - родная сестра Андрея и Семена Денисовых.

Андрей Денисов, ставший в 1702 году настоятелем Выговской пустыни, заботился о поддержании добрых отношений с властями, что помогало ему хлопотать о делах обители в Москве и Санкт-Петербурге.

Денисов познакомился с любимцем царя Петра I - князем Александром Даниловичем Меншиковым. Его удалось задобрить щедрыми подарками. И в сентябре 1704 года Меншиков подписал указ: за выговцами признавалось право молиться по старым книгам, но в то же время они обязывались быть в подчинении у начальства Олонецких горных заводов.

На этих заводах выплавляли чугун, железо и медь, изготовляли для русской армии оружие, в том числе пушки. Староверам было поручено изыскание руды для заводов, с чем выговцы успешно справлялись. За это заводское начальство высоко ценило их и не давало в обиду.

Главные («Святые») ворота Выговской пустыни. Фотография 1913 г.

Желая заручиться высочайшей благосклонностью, старообрядцы подносили подарки не только Меншикову, но и самому императору, хотя считали его антихристом и не молились за него. Когда Петр приезжал на Олонецкие заводы, Андрей Денисов отправлял к нему посыльных с письмами и гостинцами.

Опала Меншикова в 1727 году лишила Выговскую пустынь важного покровителя. Относительно благополучное существование обители стали омрачать частые столкновения с духовными и светскими властями.

В 1738 году по доносу бывшего старовера Ивана Круглого началось очередное следствие над пустынью. На Выг прибыли чиновники и обвинили беспоповцев в том, что те не молятся за царскую власть.

Растерянные старообрядцы не знали, что делать. Некоторые уже готовились к самосожжению. Но наиболее рассудительные из братии утверждали, что страдать не за что. Здравый смысл возобладал. И беспоповцы согласились поминать в молитвах царей и цариц, которых еще недавно называли антихристами.

Во второй половине XVIII века Выговская пустынь процветала. Здесь были часовни, богадельни, амбары, различные мастерские, пристань, кожевенный завод и медеплавильная фабрика, на которой отливали медные иконы. В женской обители насельницы занимались прядением, ткачеством и вышиванием золотом и серебром.

В это же время по всей Руси началось оживление духовной жизни. В Москве и Петербурге возникли крупные беспоповские общины, заявившие свои права на первенство. Выгу, попавшему в зависимость от богатых столичных купцов, становилось все труднее сохранять главенство.

На рубеже XVIII–XIX веков в беспоповском богословии происходит важная перемена, сравнимая с принятием молитвы за царя - Поморье принимает брачное учение.

Основатели Выговской пустыни строго придерживались беспоповского учения о наступлении царства антихриста и скором светопреставлении, что делало ненужным семейную жизнь. Обитель была утверждена на строгих монастырских уставах: все, приходившие на Выг, давали обет безбрачия.

Однако проходили годы, а объявленный конец света не наступал. Совершенное безбрачие не смогло привиться в Поморье, и староверы стали обзаводиться семьями, хотя против этого выступали настоятели и наставники.

В 1762 году беспоповец Иван Алексеев написал обширное сочинение «О таинстве брака», в котором пытался доказать, что брак - это не церковное таинство, а народный христианский обычай.

Учение Алексеева поддержал и развил Василий Емельянов, беспоповский наставник из Москвы. Он считал, что сила брака заключается не в венчании и молитвах иерея, а во взаимном согласии и обещании жениха и невесты, объявленном при свидетелях. Такой брак может благословлять и простой мирянин.

Емельянов первым стал самостоятельно сочетать беспоповские браки. А в 1803 году московский наставник Гавриил Скачков составил особый чин бракосочетания с торжественным молебном.

Новое учение приобрело множество приверженцев, что подтолкнуло Емельянова ехать в Поморье и добиваться поддержки насельников Выговской пустыни. Сначала они отказались признать брачное учение и принуждали наставника отречься от него. Однако в 1795 году выговцы уступили и стали признавать браки, благословленные мирянами.

В наши дни старообрядцы, признающие браки, совершенные без иерея, составляют особое направление в беспоповстве - брачное Поморское согласие.

Выговская пустынь. Фотография начала XX в.

Новое учение о браке означало отказ от прежнего учения о скором светопреставлении. Теперь беспоповская проповедь об антихристе и последних временах звучала неубедительно и надуманно.

Но последние времена все-таки наступили для Выговской пустыни.

В 1835 году власти запретили молодым людям проживать в обители, сняли со звонниц колокола, запретили чинить ветхие часовни и строить новые. В 1843 году на Выг были переселены крестьяне-никониане.

В 1854 году власти начали сносить ветхие постройки - ограду, колокольни и кладбищенскую часовню. На следующий год все староверы были высланы из обители. Осталось лишь несколько больных стариков, проживавших в богадельнях.

А в 1856 году часовни Выга и Лексы со всем богатым убранством были отобраны у оставшихся немногочисленных старообрядцев и превращены в приходские храмы Синодальной Церкви.

Так пала, просуществовав полтора столетия, знаменитая Выговская пустынь.

Из книги 100 великих сокровищ России автора

Из книги 100 великих сокровищ России автора Непомнящий Николай Николаевич

Из книги Шумеры. Забытый мир [ёфицировано] автора Белицкий Мариан

Глава I. Тайны, вырванные у пустынь Мы будем говорить об истории открытия Месопотамии, но не той, которая славилась богатыми и великолепными городами, и не той, где сейчас простирается пустыня со страшными песчаными бурями, адским зноем и безжалостно палящим солнцем. Речь

Из книги Третий проект. Том III. Спецназ Всевышнего автора Калашников Максим

Победители пустынь и геоконструкторы Вот, собственно, и все об Антоне Новоселове, товарищи. А ведь есть еще множество научных находок, которые пока не превратились в технологии из-за проклятой нехватки денег. У тех же новоселовцев есть и вовсе запредельное, что не сразу

Из книги Шумеры. Забытый мир автора Белицкий Мариан

Глава I. ТАЙНЫ, ВЫРВАННЫЕ У ПУСТЫНЬ Мы будем говорить об истории открытия Месопотамии, но не той, которая славилась богатыми и великолепными городами, и не той, где сейчас простирается пустыня со страшными песчаными бурями, адским зноем и безжалостно палящим солнцем. Речь

Из книги Тайны городов-призраков автора Бацалев Владимир Викторович

Призраки пустынь Если XV и особенно XVI век для Американского континента стали по преимуществу Испанскими, то для Африки они были явно Португальскими. Начиная с Васко да Гамы, придворного ловкача и великого мореплавателя "на час", караваны португальских судов очень скоро

Из книги Повседневная жизнь Арзамаса-16 автора Матюшкин Владимир Федорович

ЧАСТЬ I САРОВСКАЯ ПУСТЫНЬ Истинная вера не может быть без дел: кто истинно верует, тот непременно имеет и дела. Серафим

Из книги Отпадение Малороссии от Польши. Том 1 [вычитано, современная орфография] автора Кулиш Пантелеймон Александрович

Глава II. Польские мещане и польская шляхта. - Земледелие и городская промышленность. - Польско-русские крестьяне. - Столкновение европейского хозяйства с азиатским. - Малорусские крестьяне в новых колониях. - Соперничества между мещанами и шляхтою. - Колонизация

Из книги Пехота вермахта на Восточном фронте. 31-я пехотная дивизия в боях от Бреста до Москвы. 1941-1942 автора Хоссбах Фридрих

Глава 11 Тихонова пустынь (30.12.41-9.01.42) Стоял сильный мороз (минус 25 градусов), когда в ночь с 29 на 30 декабря наши войска оставили Калугу. Отход 82, 17 и 12-го полков прошел относительно гладко. Вывести артиллерию из-за обледенелых и заснеженных дорог было труднее. Полицейскому

Из книги Таинственные места России автора Шнуровозова Татьяна Владимировна

автора Цыпин Владислав

§ 16. Саровская пустынь и преподобный Серафим Одним из очагов аскетического подвижничества была Саровская пустынь, расположенная в Темниковском уезде Тамбовской епархии. Эта обитель основана в 1692 году иеромонахом Исаакием, который в 1731 году передал настоятельство в ней

Из книги История русской церкви (Синодальный период) автора Цыпин Владислав

§ 17. Оптина пустынь Ученики «молдавского старца» Паисия (Величковского), расходясь по обителям Россия, всюду стремились насадить старчество. Особенно прочно укоренилось оно во Введенской Оптиной пустыни.Пустыня расположена около города Козельска на берегу Жиздры, на

Из книги Дорога Домой автора Жикаренцев Владимир Васильевич

Из книги 500 великих путешествий автора Низовский Андрей Юрьевич

Фридрих Хорнеман в стране пустынь В 1796 г. немецкий ученый Фридрих Конрад Хорнеман, поступивший на службу в Британское Африканское общество, получил задание отправиться в путешествие, чтобы установить, существует ли связь между Нилом и Нигером. Это была очень

Из книги Ввысь к небесам [История России в рассказах о святых] автора Крупин Владимир Николаевич

Из книги Чудесный Китай. Недавние путешествия в Поднебесную: география и история автора Тавровский Юрий Вадимович

Поющие пески и демоны пустынь В программу путешествия непременно включают поездку в Пустыню поющих песков, посещение уникального оазиса с озером и красивейшим буддийским храмом. Источник подземных вод, питающий озеро, постепенно слабеет, и водная поверхность неуклонно